SITE LOGO Четверг, 2024-03-28, 4:00 PM
Приветствую Вас Гость | RSS
Главная страница | Каталог статей | Регистрация | Вход
Меню сайта
Категории каталога
Мои статьи [22]
Форма входа
Поиск по каталогу
Друзья сайта
Статистика
Начало » Статьи » Мои статьи

О НАНОТЕХНОЛОГИЯХ

 Из передачи код доступа Ю .Латыниной Радио ЭХО МОСКВЫ

 

Я хочу начать эфир с удивительной истории про нанотехнологии, которая продолжается. Вообще-то, честно говоря, когда началась история про корпорацию «Нанотех», про создание, про бюджетное ассигнование нанотехнологии, мне так казалось, что это будут люди делать тихо и незаметно. У нас был предшественник нанотехнологий – Национальный фонд спорта. Но не рвал никакой вице-премьер на себе рубашку и не кричал, что без Национального фонда спорта у нас заглохнет жизнь, и экономика перестанет быть. а просто честно Чубайс говорил, что это дыра в бюджете, а соответственно, Коржаков, который Национальный фонд спорта поддерживал, он поддерживал его тихо. На экраны телевизоров не тащил. И вот у нас нанотехнологии, вернее, высокие технологии стали просто очередным национальным проектом. Так же, как борьба с Эстонией или борьба против ПРО. Они постоянно присутствуют на экранах, и даже на правительственном совете по нанотехнологиям первый вице-премьер Сергей Иванов сравнил российскую программу нанотехнологий с атомным проектом. Как в анекдоте – ты сам сказал, никто за язык тебя не тянул.

Так что если первый вице-премьер не видит разницы между корпорацией «Нанотех» - которая, напомню, с одной стороны получает бюджетные деньги, с другой стороны может получать прибыль, с третьей стороны избавлена от налогов, - и атомным проектом, я готова ее напомнить. Разница первая – атомный проект возглавлял Игорь Курчатов, а нанотехнологии у нас будет осваивать господин Михаил Ковальчук, которого не приняли в Академию наук, забаллотировали, но который зато выходец из семьи Ковальчуков, которые очень близко к Путину. Над атомным проектом работали Харитон, Зельдович, Алиханов, Ландау, Капица, Александров, Сахаров. Наконец, работал Георгий Флеров, который еще будучи послан на фронт – у нас в то время физики были либо в тюрьме, либо на фронте, так вот лейтенант Георгий Флеров в библиотеке разгромленного Воронежа листал труды, иностранные журналы о ядерных исследованиях, писал Сталину отчаянные письма с просьбой о начале ядерных исследований и примерные чертежи атомной бомбы присылал. Вот в новую комиссию по нанотехнологиям вошли такие выдающиеся научные деятели, как Александр Абрамов, Алексей Мордашов, Владимир Евтушенков, Сергей Богданчиков, глава Роснефти, президент РДЖ Владимир Якунин. Якунин у нас теперь за Капицу, а Мордашов у нас теперь за Харитона. Вот мировое научное сообщество ничего не знает в научных заслугах господ Якунина, Мордашова и Богданчикова, а что касается индекса цитируемости господина Ковальчука в том, что касается нанотехнологий, то я думаю, что, к сожалению, он тоже невелик. Вторая разница заключается в том, что вопрос атомного проекта был вопросом жизни и смерти для советской науки. В общем-то, как мрачно пошутил в свое время Ландау, главное следствие атомного проекта было спасение жизни российских ученых. И ученые были смелые. Вот как награждали за первый атомный российский взрыв 29 августа 49-го года – ходит такая мрачная шутка, что Берия так и награждал – кто получил бы расстрел, получил Героя СССР, кто получил бы 10 лет, получил За заслуги, и так как ученые знали, что в случае провала их расстреляют, им нечего было терять и они говорили то, что есть. Как-то Капица Берии сказал, когда они поссорились, а Берия, напомню, руководил с административной точки зрения атомным проектом, «Я ваших работ по ядерной физике не читал», сказал Капица, «вы моих тоже, хотя и по разным причинам».

Так вот, представьте себе другую картину – заседание курчатовского института, который у нас теперь возглавляет Михаил Ковальчук, и господин Ковальчук говорит, цитирую - «Нанотехнологии по сути своей являются надотраслевыми. Вы, Владимир Владимирович, подтолкнули к пониманию этого». Ну что тут можно сказать? Действительно, Ковальчука, может, и подтолкнул - в конце концов, индекс цитируемости Владимира Путина как специалиста по нанотехнологиям не отстает от индекса цитируемости Михаила Ковальчука. Разница третья – она заключается в том, что что бы такое ни был атомный проект, он не был воровством денег. Вот есть Красноярск-26 – подземный город, длина подземных линий которого, наверное, в несколько раз больше линии метро под Москвой. Вот есть подземный город на 50 тысяч мест в районе площади Вернадского. Это жуткие деньги, которые были просто потрачены. Но не украли же! И, собственно, вот это и поражает, потому что то, что происходит с нанотехнологиями, трудно себе представить, что если у вас есть бюджетные деньги и частные их получатели, возможность сообщаться с этими счетами за границей, то что произойдет с этими деньгами? Вот это-то и поражает, потому что мы, как я сказала, все это уже проходили. Мы строили РАО «Высокоскоростные магистрали», у нас был Национальный фонд спорта, но, опять же, не выступал Коржаков и не говорил, что Национальный фонд спорта – это светлое будущее всего человечества. И в этом очень существенная разница между Россией и СССР. С одной стороны, мы очень походим сейчас фразеологией на Советский Союз. Со всех сторон у нас враги, у нас Эстония, у нас ПРО, и у нас будет самая передовая наука, и будущее человечества за нами. С другой стороны, все, что делалось в совке, несмотря на очевидную ложь того, что говорилось, было наполнено глубоким смыслом. Сталин готовился к завоеванию мира и говорил, что на нас нападут империалисты. Всю страну превратил Сталин в завод по производству вооружения, заплатив за это детскими трупами и невиданными лишениями населения, но это на нас нападут, говорил Сталин. Вот у Альберта Кана, американского инженера, были закуплены проекты 521 завода, по некоторым другим данным, 571. Но наша наука и техника была самая передовая в мире, и империалисты строили нам козни и засылали шпионов. С одной стороны, вроде как абсурд. То есть если вы закупаете у американца 521 завод и тут же говорите, что американцы только и мечтают как устроить диверсию, и тут же сажаете кого-то, кто мог передать чертежи этого завода американской разведке, а завод сделан американским инженером, то, в общем, стоит сначала подумать – а зачем передавать чертежи этого завода американской разведке, если он и так американским инженером сделан? Если они хотят сделать диверсию, наверное, они в диверсию заложат чертежи. Но как я уже сказала, все это имело страшный смысл. Смысл того, что и до Второй мировой войны, и после Второй мировой войны Сталин был заточен под завоевание мира. Как говорили сталинские же функционеры после изобретения атомного оружия, напрасно говорят, что третья мировая война уничтожит цивилизацию. Мне кажется, это сказал Микоян. Она мир уничтожить не может. Она будет развязана империалистами и покончит с империалистами. Вот это действительно была Империя Зла – Советский Союз. С ударением на слово Империя. А у нас теперь не империя, у нас какой-то кооператив. Берут бабки, отгоняют на Запад и говорят, что Запад нас обижает. И вот не знаешь, огорчаться или радоваться, потому что, с одной стороны, не происходит всего того страшного, что происходило при Советском Союзе, а с другой стороны, когда история, которая была трагедией, повторяется как комедия, почему-то все-таки смех сквозь слезы. И самое страшное в том, что происходит, и в том, что это происходит именно с нанотехнологиями, это вопрос о том, что нам забивают осиновый кол в гроб советской науки. Ведь советская наука создавалась идеалистами. Она создавалась физиками, такими, как Иоффе, такими, как Рождественский, как Мандельштам, которые все учились на Западе. Иоффе учился у Рентгена, Мандельштам работал в Страсбурге, Рождественский в Лейпциге, в Париже. Все они вернулись после 17-го года. Кто-то из них был кадетом. Никто не был большевиком, но все считали, что из родина Россия, и что они должны жить и работать в России. При этом они были интернационалистами. Тот же Иоффе, основатель самого известного в Ленинграде первоначального нашего физического института, оплачивал поездки сотрудников своего института за границу из гонораров, полученных им на Западе. Потом российскую советскую науку отрезали от мирового сообщества. Отрезали в 33-м, когда Георгий Гамов, посланный Иоффе же, сбежал на Запад. Отрезали в 34-м, когда Капица, который не хотел возвращаться, был просто заманен в СССР, на свидание с родными, и не выпущен обратно. Потом ее стали расстреливать расстреляли одного из самых молодых гениев СССР – Бронштейна. Арестовали Ландау и Фока. Двух коммунистов – австрийца Александра Вайсберга и немца Фридриха Хаутерсмана, кстати, это были два немецких коммуниста, которые приехали в СССР, один австриец, другой немец, и очень талантливых физика, они работали в Украинской физико-технологическом институте, который был одной из сильнейших школ. Их, представляете ли, выдали обратно Германии после подписания пакта Молотова-Риббентропа, наше мирное СССР. Кстати, в том же Украинском физико-технологическом институте были расстреляны три ведущих руководителя отделов – Шубников, Розенкевич и Горский. Просто весь институт был разгромлен. И, кстати, тогда же и Липунского и Авреймова, руководителей института, посадили, и тогда же арестовали Ландау, который тоже учился в этом институте. То есть действительно, расстреляли бы всех, но тут Сталин узнал, что союзники работают над атомной бомбой, и те, кого не расстреляли, те были спасены.

Так вот, российская советская наука выдержала все это. Она стала кончаться в 70-е годы, когда атомный проект и проекты завоевания мира потеряли смысл. Как ни странно, есть два точных соответствия в Советском Союзе вот этой бодяге про нанотехнологии. Одна эта история – с сооружением системы ПРО. Потому что в свое время, когда оп Договору об Ограничении стратегических вооружений СССР и США получили возможность оставить себе каждый по одному объекту, защищенному противоракетной обороной, США укрыли с помощью ПРО одну из своих военных баз, чтобы оттуда взлетело оружие возмездия и здесь все раздолбало. А СССР стал строить ПРО вокруг Москвы. Дело в том, что это было абсолютно нерациональное решение, потому что Москву в принципе защитить было нельзя – объект был слишком велик. Сбивать над ним ракеты – это значило все равно загадить его радиацией. Но ПРО вокруг Москвы расположили зачем – потому что Москва это и пансионаты в Подмосковье, это садики, это профсоюзные здравницы. Это земля. Это куча расходов, которые можно выбить под ПРО. По той же причине, кстати, и главки и министерства свои заводы пытались расположить в Москве. В ней не хватало рабочей силы, но часть среди этих садиков, которые якобы шла на завод, можно было оприходовать главку. То есть Про под Москвой – это были любые земли, отчужденные для нужд Минобороны. Вот именно тогда, во времена позднего совка, создание гигантских и важнейших для страны объектов уже не стало диктоваться нуждами государства, страшного, но государственного государства, а стало диктоваться нуждами его слуг.

Есть второй проект, который, как я уже сказала, практически соответствует истории с нанотехнологиями. Это история биотехнологий. У нас был такой академик – Юрий Овчинников, самый молодой член АН СССР. Он был зятем кого-то из ЦК. Так вот, в 70-е годы у нас вся валюта АН СССР расходовалась на биотехнологии – на химическое и биологическое оружие. Благодаря господину Овчинникову. Вот он эту идею продвинул, что надо делать биологическое оружие. Кстати, для военных это не имело значения. Потому что биооружие, то есть какой-то вирус, в который встроен особо поганый ген, от него можно защититься марлевой повязкой. Химическое оружие – это костюм химзащиты, в котором наступающая сторона через 20 минут теряет боеспособность. То есть для военных эти вещи были бесполезны, потому что им нужны точные цифры, им нужен поражающий фактор, количество пораженных противников. Им не нужно оружие неизбирательного действия, которое непонятно, сработает или не сработает, в зависимости от того, наденет или не наденет повязку вражеский солдат. Но на это грохнули все деньги. Тогда еще не воровали в прямом смысле слова. Но уже была бюрократическая зависимость. Если много денег, значит, ты большой начальник. И вот тогда российская наука, советская еще наука, стала пропадать. Потому что недорасстрелянная в 30-е годы, выжившая в 50-е благодаря атомному проекту, она стала разваливаться из-за огромного количества карьеристов, которые туда пришли, людей, осваивающих деньги, ну, и конечно, из-за того, что там все время проверялась наука на предмет ее соответствия постановлениям ЦК партии. И вот то, что происходит сейчас с нанотехнологиями, помимо того, что, как я уже сказала, это достаточно комично и достаточно неприятно глядеть, это такое творческое развитие идей господина Овчинникова и творческое развитие системы ПРО, оно, в общем, ставит на советской, на российской науке крест. Потому что все, Рождественских и Иоффе больше не осталось. Больше не осталось идиотов, которые будут готовы сидеть в этой России и делать что-то, что по сути своей абсолютно интернационально. Потому что и наука, и высокие технологии – это даже не твердое состояние экономики. Это газообразное состояние экономики. В условиях свободной экономики оно распределяется более или менее равномерно, и если свободной экономики нет, а есть корпорация «Нанотех», есть Ковальчуки и есть Сергеи Ивановы, то эта газообразная фракция испаряется туда, где есть свободная экономика.

Категория: Мои статьи | Добавил: rse (2007-08-01)
Просмотров: 1205 | Рейтинг: 5.0

Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Copyright MyCorp © 2006